Αλεξάντρ Πούσκιν1799 – 1837 Ο Πούσκιν ήταν για όλους τους ποιητές σαν μια ποιητική φλόγα που έπεσε απ’ τα ουράνια και από την οποία σαν κεράκια άναψαν άλλοι αυτοφυείς ποιητές. Γύρω του διαμορφώθηκε ολόκληρος αστερισμός. Νικολάι Γκόγκολ |
Στην
|
К ***
Я помню
чудное
мгновенье: В
томленьях
грусти
безнадежной, Шли годы.
Бурь порыв
мятежный В глуши, во
мраке
заточенья Душе
настало
пробужденье: И сердце
бьётся в
упоенье, 1825 |
Στην * Θυμάμαι τη μοναδική στιγμή, Μέσα στα βάσανα της άνελπης μελαγχολίας, Περνούσαν χρόνια, και της ζωής η μπόρα Στης εξορίας το σκοτάδι το απόμερο, Μετά ήρθε το ξύπνημα Έγινε η καρδιά μου έξαλλη απ’ τη χαρά, |
Я пережил
свои
желанья, Я разлюбил свои мечты; Остались мне одни страданья, Плоды сердечной пустоты. Под бурями
судьбы
жестокой Так,
поздним
хладом
пораженный,
|
Το μοναχικό φύλλο Επέζησα μες απ’
τους άσβηστους καημούς Κατ’ απ’ τις θύελλες της μοίρας της σκληρής, Έτσι από το ψύχος χτυπημένο,
|
Я вас
любил:
любовь ещё,
быть может, В душе моей угасла не совсем; Но пусть она вас больше не тревожит; Я не хочу печалить вас ничем. Я вас любил
безмолвно,
безнадежно,
|
Κάποτε Ήμουν ερωτευμένος κάποτε
μαζί σου, Εγώ σε λάτρευα σιωπηλά, παρθενικά,
|
Поэту Поэт! Не дорожи любовию народной. Восторженных похвал пройдет минутный шум; Услышишь суд глупца и смех толпы холодной, Но ты останься твёрд, спокоен и угрюм. Ты царь: живи один. Дорогою свободной Иди, куда влечет тебя свободный ум, Усовершенствуя плоды любимых дум, Не требуя наград за подвиг благородный. Они в самом тебе. Ты сам свой высший суд; Всех строже оценить умеешь ты свой труд. Ты им доволен ли, взыскательный художник? Доволен? Так пускай толпа его бранит И плюет на алтарь, где твой огонь горит, И в детской резвости колеблет твой треножник. 1830 |
Στον ποιητή Μην εκτιμάς του κόσμου
την αγάπη, ποιητή! Να ζεις μοναχικός σαν βασιλιάς. Βάστα το δρόμο
τον ελεύθερο, Ο ίδιος είσαι ο ανώτατος κριτής και της
αλήθειας ο επιτετραμμένος. Είσαι! Τότε ας βρίζει το έργο σου ο όχλος
μανιασμένος, |
Exegi monumentum* Я памятник себе воздвиг нерукотворный, К нему не зарастёт народная тропа, Вознесся выше он главою непокорной Александрийского столпа. Нет, весь я
не умру -
душа в
заветной
лире Слух обо
мне пройдет
по всей Руси
великой, И долго
буду тем
любезен я
народу, Веленью
Божию, о
муза, будь
послушна,
|
Μνημείο
Exegi monumentum* Όχι, ολότελα δε θα πεθάνω! Το πνεύμα μου
ποιητικό Η φήμη η γοργόφτερη για μένα θα περνά απ’ όλη τη
Ρωσία, Και για πολύ καιρό θα είμαι λατρευτός απ’ το
λαό μου, Στην προσταγή του Παντοδύναμου, ω! μούσα μου, να
υπακούς, |
Полу-милорд, полу-купец, Полу-мудрец, полу-невежда, Полу-подлец, но есть надежда, Что будет полным наконец. 1824 |
* * * Μισομυλόρδος και μεταπράτης
με νοθευμένη ζυγαριά,
|
История
стихотворца Внимает он привычным ухом Свист; Марает он единым духом Лист; Потом всему терзает свету Слух; Потом печатает - и в Лету Бух! 1819 |
Ο βίος του στιχοπλόκου Λιγάκι
διάβασμα, μια στάλα σκέψη, το γράψιμο |
На холмах Грузии лежит ночная мгла; Шумит Арагва предо мною. Мне грустно и легко; печаль моя светла; Печаль моя полна тобою, Тобой, одной тобой... Унынья моего Ничто не мучит, не тревожит, И сердце вновь горит и любит — оттого, Что не любить оно не может. |
Μελαγχολία Στης Γεωργίας τα
βουνά κείται η καταχνιά
|
Στην Ελληνίδα (απόσπασμα) Γεννήθηκες να αναφλέγεις |
Ελευθερία (απόσπασμα) Τύραννε,
εγκληματία, σε μισώ! |
Αποσπάσματα
Ντρέπονται την αγάπη και τη σκέψη διώχνουν * * * Η καρδιά μου ονειρεύεται το μέλλον, * * * Μες στο μυαλό στριφογυρίζει η σκέψη εκλεκτή * * * Όσο λιγότερα τη γυναίκα αγαπάς,
|
Когда для смертного умолкнет шумный день И на немые стогны града Полупрозрачная наляжет ночи тень И сон, дневных трудов награда, В то время для меня влачатся в тишине Часы томительного бденья: В бездействии ночном живей горят во мне Змеи сердечной угрызенья; Мечты кипят; в уме, подавленном тоской, Теснится тяжких дум избыток; Воспоминание безмолвно предо мной Свой длинный развивает свиток; И с отвращением читая жизнь мою, Я трепещу и проклинаю, И горько жалуюсь, и горько слезы лью, Но строк печальных не смываю. |
Ανάμνηση Όταν για τον θνητό θα ησυχάζει η αντάρα, Και πέφτει πάνω στην πόλη βουβή Το πέπλο ημιδιάφανο που ρίχνει η νύχτα ερωτιάρα, Μετά ο ύπνος, των κόπων της ημέρας η ανταμοιβή. Ενώ για μένα έρχονται μες στη σιγή Τα φίδια τύψεων που έρπουν στην ψυχή, Απρόσκλητες οι ώρες αγρυπνίας βασανιστικής, Μες στην αδράνεια του σώματος, ολονυχτίς. Οι σκέψεις βράζουν μέσα στο νου ανήσυχο, Στριμώχνονται εικόνες στο μυαλό θολό, Και η ανάμνηση σιωπηλά μπροστά μου, Ανοίγει το δικό της το μακρύ ρολό. Διαβάζω με αποστροφή τον βίο μου Ουρλιάζω, τρέμω και καταριέμαι, Με πίκρα σκέφτομαι, με πίκρα δάκρυα χύνω, Αλλά αράδες θλιβερές δε σβήνω. |
Клеветникам России (отрывки) И ненавидите вы нас... *** За что ж? ответствуйте: за то ли, Что на развалинах пылающей Москвы Мы не признали наглой воли Того, под кем дрожали вы? За то ль, что в бездну повалили Мы тяготеющий над царствами кумир И нашей кровью искупили Европы вольность, честь и мир?.. *** Иль нам с Европой спорить ново? Иль русский от побед отвык? Иль мало нас? Или от Перми до Тавриды, От финских хладных скал до пламенной Колхиды, От потрясенного Кремля До стен недвижного Китая, Стальной щетиною сверкая, Не встанет русская земля?.. Так высылайте ж нам, витии, Своих озлобленных сынов: Есть место им в полях России, Среди нечуждых им гробов.
|
Το πατριωτικό ποίημα-ωδή
«Στους εχθρούς (συκοφάντες) της Ρωσίας» ο Πούσκιν έγραψε το 1831 και ως
αφορμή ήταν η εξέγερση της Βαρσοβίας ενάντια στη ρωσική αυτοκρατορία.
Πρωτεργάτες που καλούσαν την Ευρώπη για νέο πόλεμο κατά της Ρωσίας ήταν
οι Γάλλοι. Δεν πέρασαν ούτε είκοσι χρόνια μετά από την εκστρατεία του
Ναπολέοντα… Ομολογώ πως δε μου αρέσει και πολύ η λέξη «πατριωτισμός», κι
όμως… Γιατί, άραγε ο μεγάλος ποιητής της Ελευθερίας έγραψε αυτό το ποίημα; Απλά αναρωτιέμαι… Η σημερινή κατάσταση δίνει τροφή για παραλληλισμούς… Στην εχθρική Ευρώπη (απόσπασμα) ..τρέφετε
μίσος για μας; |
Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем, Восторгом чувственным, безумством, исступленьем, Стенаньем, криками вакханки молодой, Когда, виясь в моих объятиях змиёй, Порывом пылких ласк и язвою лобзаний Она торопит миг последних содроганий! О, как милее ты, смиренница моя! О, как мучительно тобою счастлив я, Когда, сколняяся на долгие моленья, Ты предаёшься мне нежна без упоенья, Стыдливо-холодна, восторгу моему Едва ответствуешь, не внемлешь ничему И оживляешься потом всё боле, боле - И делишь наконец мой пламень поневоле! 1831 |
Ω! Πόσο σε λατρεύω Όχι, δεν εκτιμώ και τόσο της ανυπόταχτης ηδονής τη φορά, |